Страсти по Ильину – 2 / Науч. ред. В.Л. Петров. М., 2024. 389 с.: ил.
(Труды Института Русской геополитики, вып. 21).
Роман Раскольников. Рецензия
Второй сборник «Страстей по Ильину» раскрывает несколько «лейтмотивов» религиозно-философского наследия проф. И.А.Ильина, но, разумеется. не исчерпывает оного. Так, в Сборнике посильно раскрыты такие темы, как «Философия Войны и Силы», христианско-рыцарский этос (Честь как virtus christiana и т.п.), конспирологический дискурс и др. Из того, что осталось «за кадром» Сборника, в нашей небольшой рецензии, имеет смысл дать сжатый очерк «национальной христологии» Ильина.
Ильин был идеологом Христианского Национализма, в связи с чем категория «Русского Христа» не могла не явить себя в его национал-христианских построениях. Термин «национальная христология» принадлежит украинскому национал-христианскому философу Игорю Загребельному, не сказать, что «прямому ученику» Ильина, но определённо испытавшему влияние ильинской мысли (см. подр.: Тризуб имени Дон-Кихота. М., 2015). Речь не идёт о том, что некий «народ» отождествляется с Христом, а о, так сказать, национальном «охристовлении». Для христианской нации, воспринятой Христом в Его «мистическое Тело» и взаимообразно «приявшей» в себя Христа, подобное «охристовление» есть modus ея бытия-в-христианстве… В сем смысле, существует «Русский Христос», «Польский Христос», «Итальянский Христос», «Испанский Христос» и т.д.
В одном месте у Ильина встречается такой пафосный пассаж: говоря о русской способности к национальному возрождению после самых казалось-бы смертоносных исторических крушений, т.е. к своего рода «национал-воскресению», Ильин восклицает: «да славится в нас Воскресение Христово!». Конечно, «национальная христология» у разных христианских народов имеет свои оттенки (не случайно, например, для католиков «главный праздник» — Рождество, а для православных – Пасха), и Христос «славится» в них в каждом своеродно и своеобразно… Ильин, как известно, был ярым противником т.наз. «разчленителей» Российской Империи, и к «украинству» относился негативно, но его национал-христианские философемы (поверх текущей политики и геополитики) вполне относимы и к «Украинскому Христу».
Благоуместно привести «виразний приклад», по-своему созвучный мысли Ивана Ильина: «Драматизм, не театрально-меланхолический, а такой, что побуждает к реакции, такой, что руководствуется фундаментальными христианскими принципами нигилизма, действия в пространстве бездеятельности, несомненного добра в пространстве несомненного зла, безшабашного оптимизма, потому что мы «имеем в мiре скорбь», «не унываем, а мужаемся, ибо Он победил мiр» (Ин. 16, 33). Действие в пространстве трагедии означает истинность действия. Потому что весь мiр — это история рождения истины во влажных испарениях огня и воды, история тысяч противоречивых высказываний, которые чудесным образом создают большую и более сложную сущность, чем прямая линия мысли. Это формула, которая создаёт идею. Драма, в конце концов, воплощает судьбу, истинную одиссеву радость в испытаниях, а это единственное ручательство блаженства, потому что мы знаем две вещи от ионийцев и Эпикура: всё даётся в познании, а познание блаженства невозможно без контраста испытаний.
В самом сердце Украины разворачивается история новой взрывоподобной цивилизации, пронизанной сутью козацкой драмы. Фронтовая драма — это духовный эпос, который выходит за пределы времени, звуча сквозь века страстным призывом к возрождению и пестованию нашей культурной сущности. Это вопль из глубины нашей души: «Возродим культуру через действие! Наша культура — превыше всего!», потому что в ней переваривается нигилизм в действенную отчаянность. Как говорил крестный отец украинских вольностей, Тарас Шевченко, что своими страстными стихами стоит, как колосс, а своими словами гремит — как гром, который будит душу нации. ««Борітеся — поборете! Бог вам допоможе!» — провозглашает он, и его клич резонирует сквозь века, взбудораживая сердца тех, кто отваживался мечтать о свободе.
Украинцы пережили много потерь, которые оставили незалеченные раны в их национальной душе. Систематическое уничтожение светочей нации убило пример, духовую инерцию, которая определяет украинский дух. Голоса, которые когда-то содействовали созданию яркого культурного гобелена, были заглушены, служа суровым напоминанием о высокой цене культуры как идейного начала, отсутствие которого происходит из их смерти. Потеря интеллектуалов, поэтов, драматургов и художников оставила глубокую пустоту в украинской культуре, подавив творческую и прогрессивную энергию, которая процветала. Их произведения, часто подвергнутые цензуре или уничтоженные, представляли период культурного богатства, который был внезапно оборван политическими репрессиями.
Однако наследство этих утраченных голосов продолжает жить, символизируя стойкость и настойчивость украинского духа. Калейдоскопы человеческих жизней павших исполинов духа создали каньон пустоты среди Дикого Поля, а потому первым шагом к возрождению идеи есть возстановление, сперва коллективного фокуса и духа, а во-вторых культурных сентенций как таковых. В этой непроглядной тьме трагедия становится маяком стойкости и надежды. Это свидетельство несокрушимой силы человеческого духа и вечной борьбы за культуру. Этот нарратив борьбы и возрождения — не просто история, а живая, дышащая сила, которая побуждает к действию, созданию и сохранению. Чувства призывают к постоянному возрождению через фаталистический героизм и прямое действие.
Каждый человек, который ощущает пульс давнего наследства, становится важной частью коллективной судьбы уже будущего. Оказание почестей предшественникам — это не только уважение к прошлому, но и обязательство перед будущим, и в почитании подсознательных психологических традиций и возникает благосклонность к эпохальной трагедии. Таким образом, процесс развития, восстановление, создание и оказание почестей памяти раскрывает истинную сущность, коллективную идентичность и неминуемое наследство нации, памяти как динамики, а современности как идеи.
Культура — это не статическая, а динамическая сила, которая постоянно развивается благодаря общим усилиям, она наконец и является сердцем всякой идеи, полюсом мыслей, его стенами, которые и герметизуют идейную атмосферу. Эта эпическая борьба является её назначением, свидетельством несокрушимой силы Фауста. Когда ритмы этой истории достигают крещендо, становится очевидным глубокая связь с наследством, весомость мечтаний предков и безграничные возможности, которые лежат впереди. Путешествие длится, вечная мелодия побуждает к глубоким раздумьям о нашем месте в ней и новых свершениях» (Артур Опришко).
Признаемся, чуть было не приписали к преждесказанному: «да славится в Руси-Украйне Воскресение Христово!». Се было бы «по-шевченковски», но и «по-ильински» тож. Несмотря на, повторимся, негативное отношение Ильина к «украинству». Увы, христианские народы далеко не всегда относятся друг ко другу «по братски», но во всех их неуклонно проявляется один и тот же Архетип.
…Ещё один «мотив» в наследии Ильина актуально отметить. Ибо кипение «страстей по Ильину» главным образом вращалось вокруг его отношения/неотношения к Фашизму и Национал-Социализму. В своей работе «Национал-социализм. Новый дух», Herr Профессор делает важное методологическое замечание: мы ничего не уразумеем ни в Фашизме, ни в НС, ежели будем взирать на сии явления «глазами их врагов» (чего уж там, скажем прямо: «еврейскими глазами»).
Например, слово «нацизм» является «вбросом» вражеской очерняющей пропаганды. В мало-мальски серьёзных нарративах, его использование и неточно, и ненаучно… «Не “нацисты”, а национал-социалисты. Это большая разница. Известно, что ярлык “нацисты” запустила в оборот враждебная пресса в качестве оскорбления и насмешки по отношению к Адольфу Гитлеру. Сам Фюрер нигде – ни в выступлениях, ни в “Mein Kampf” – это обозначение не употреблял. Изначально этот ярлык применялся, чтобы принизить дело национал-социализма, позже военная пропаганда наполнила его новым – зловещим – смыслом. В сознании обывателя возникает уродливый образ ненависти и зла, образ, к которому всякий приличный человек должен питать отвращение. Но, кроме того, что образ “нацизма” отталкивает хороших людей, он чреват и другим печальным последствием: он притягивает тех самых «нацистов» – неуравновешенных, отталкивающих, нездоровых психически и ущербных духовно – маргинальные типы, которые были бы хороши в соответствующей роли в голливуд-фильме, но которым не может быть места в истинном национал-социалистическом движении. Коммунисты же никогда себя коммуняками не назовут. Так и подлинные НС не являются нацистами» (Фил Фотофф). По-немецки точный в словоупотреблении проф. Ильин помогает «alles abgestorbene wort der welt» («все отмершие слова мiра» — Ст. Георге) «освободить и нагрузить « (lösen und laden) их «старо-новым» смыслом…
Из всех Белых Вождей наиболее импонировали Ивану Ильину: средь Русских вождей – генерал-барон П.Н.Врангель, а из вождей Европейских – Дуче Италийского Фашизма Бенито Муссолини. Позволительно закончить наш отклик на «Ильинский Сборник» словами италийского философа-неофашиста Адриано Ромуальди, «любимого ученика» барона Ю.Эволы и внебрачного сына Дуче: «Что на самом деле должно означать “быть правым”? 1) Быть правым означает, прежде всего, признавать подрывной характер движений, которые возникли вследствие Французской революции, будь то либерализм, или демократия, или социализм. 2) Во-вторых, быть правым означает видеть декадентскую природу рационалистических, прогрессистских, материалистических мифов, которые подготовили появление плебейской цивилизации, господство количества, тиранию анонимных и ужасных масс. 3) В-третьих, быть правым означает воспринимать государство как органическое целое, где политические ценности преобладают над экономическими структурами и где выражение “каждому своё” означает не равенство, а качественно справедливую неравность. 4) В конце концов, быть правым означает принять как свою собственную ту аристократическую, религиозную и воинствующую духовность, которой отмечена Европейская цивилизация, и — во имя этой духовности и её ценностей — приобщиться к борьбе против упадка Европы». Философия Ильина, помимо прочего, учит: «Быть Правым в подлинном смысле». Иван Ильин, в конечном счёте – это Европа против Евразии, это Орден против Орды, это Крест супротив диавола, и Меч – супротив всякого супостата Божиего и Белого Дела. Кристален взор Аристократа Духа. Безстрастно разит Меч Христов. А «страсти» оставим всяко-разным (б)левотным «унтерменшам-от-философии»…
Роман Раскольников
РУССКАЯ ГЕОПОЛИТИКА 